улыбку номер три, но вздрогнул и осекся. С некоторых пор он обнаружил, что больше не может ее источать: едва она коснется губ — во рту возникает привкус чужого платка, а голова начинает гудеть, как в тот вечер. Кажется, славные годы этого козыря для юноши остались в прошлом.

Улыбнувшись вместо этого попроще, он сцепил замок из рук и подсадил в седло невесту.

— Это славный скакун, — благосклонно кивнула она, смотрясь чарующей мечтой любого менестреля. — Надеюсь, вас не слишком затруднила моя прихоть?

Алессан оглянулся, встречая скрытую улыбку глаз древесника, и уверенно тряхнул геройской головой:

— Пустяки, моя нареченная. Исполняя ваш каприз, я даже оказался в нужном месте в правильное время. Извольте и дальше отдавать мне поручения — вашей интуиции я нынче верю больше чем своей.

Зрители восторгались, млели и завидовали — каждый согласно полу, возрасту и положению. Однако, сцена была хороша, это не мог не отмечать любой, будь он советник или продавец газет. В этой сгущающейся утренней толпе нашелся тот, кто по долгу ремесла решил дополнить совершенство эпизода. Утерев слезу, всегда готовую блестеть в глазах рожденного артистом, старый шарманщик сделал шаг к мосту и завертел быстрее ручку инструмента.

Над Итирсисом с его тремя особенно счастливыми сегодня парами взлетел бесхитростный мотив расхожей песенки, которую простолюдины возвышенно именовали «городским романсом», а иные спорили и полагали не менее, чем народным гимном столицы. Шарманщик запел, голоса горожан подхватили:

Когда зовет стремление,

Не ждите темноты —

Ведь ночью над Итирсисом

Расходятся мосты.

Стоит он, перерезанный

Рекой напополам.

"Не встречено!", "Не сказано!" —

Рыдают здесь и там.

Слезами нерешительных,

Виною гордецов

Горюет город каменный,

Закрыв свое лицо.

Но тех, кто образумится,

Молитвы не пусты:

С рассветом над Итирсисом

Смыкаются мосты.

Эпилог

В Итирсисе: 10 января нового года, среда

Патриция отволокла сундук на край дороги, еще раз посчитала с края улицы, что перед нею нужный дом и, отряхнув перчатки, грозно стукнула.

По голосам через окно она разобрала, что в зале там проводит время целое собрание, и оттого, закономерно, с первого раза ее никто не услыхал. Однако, это же не повод держать леди на морозе! Патриция еще поколотила и стала несколько отчаиваться, когда возле нее раздался стук позвонче: в окно впечатался услужливый снежок. С испугом обернувшись, леди встретила поклон с крыльца напротив.

— Сейчас откроют, барышня, я только подсобил, — успокоил метатель. — Иначе этих не вернуть на землю.

Под «этими» он разумел своего брата Дария и его молодую жену. Уж коли у них гости — все шестеро наружний мир не слышат.

После хода со снежком к стеклу прижался нос какой-то барышни — она согнула руку козырьком, разглядела гостью и стала махать «проходите». Патриция, конечно, проходить не стала и дождалась, пока незапертую дверь ей отворит специальный богатырь.

— Мои вещи, — махнула она за себя, скользя мимо лакея через сени. — Очень хрупкие!

«Лакей» изобразил что-то бровями, но розовый сундук за нею молча внес.

В зале Патрицей были обнаружены три леди и два юноши, все разной степени нарядности и знатности. Та, что посылала ей сигналы, стояла у печи, другая чопорно сидела за сервированным столом в компании блондина, третья размещалась у окна, и худой темноволосый юноша высился за спинкой ее стула.

Подумав, гостья обратилась к первой:

— Согласно объявлению во вчерашнем бюллетене, эта резиденция сдается в найм на год.

— Ах, вы желаете наследовать «Щепку»! — воодушевилась та. — Чудесно! Я все сейчас же покажу!

Патриция внимательно прищурилась и осмотрела потолки. Оттуда ничего не собиралось падать ей на голову, пол и стены тоже показались ей крепки.

— Щепку? — уточнила она с осторожностью. — Это построение… немного ненадежно?

— Что вы такое говорите! — замахала хозяйка. — Еще и как надежно! Здесь мы живем и трудимся!

— Лестница меня вполне выдерживает, — добавил богатырь, входя с поклажей.

Патриция скосилась на него обеспокоенно: неловкая осечка — кажется, он вовсе не лакей! Она уж было собралась отдать ему не глядя шубу, но от смущения пока осталась в ней.

Дарий в самом деле был на этой территории хозяин. «Щепка» еще осенью переменила половину обитателей: после двух венчаний (одного уютного, другого — пышного по-царски) Дарий перебрался в этот дом, а Себастьян уехал в новую усадьбу близ реки, подобранную Флавием для дочери. Все прожекты продолжали ладить здесь, и зала мало изменилась внешне, только Лея подарила, наконец, Виоле к торжеству семь резных валицианских стульев и проследила, чтобы неудобнейшие лавки снесли на рынок в тот же день.

— Однако, дом вы покидаете? — еще опасливо спросила гостья, доискиваясь до таимого изъяна.

— Уезжаем, — Виола засияла предвкушением. — В Гиарию, потом подальше — не меньше года дому пустовать. Невыгодно.

При последнем слове Патриция едва не покривилась — так откровенно говорить, что им есть дело до финансов! Богатырь пристроил гостьин сундук около иного, синего, и приблизился к хозяйке с таким видом, что сразу стало ясно — молодые.

Скрывая конфуз, она решила вовсе не глядеть на принятого за лакея, и с важностью прошла вдоль стен. У печки замерла невольно.

— Простите, это — оттирается? — брезгливо указала на виолины заметки.

Та сейчас же потеряла часть радушия и стала выговаривать слова с солидным прищуром:

— После внесения задатка Нелли уберет.

Убирать было, конечно жалко — Виоле виделось, что на этой печи ее жизнь! Вот «Вещальники 2.5» — уже отданы Диего как достойный экземпляр, хотя команда «Щепки» еще работает над шифрованием сигнала. Вот «Резонаторы» 1.0 и 2.0 — первый в разделе «Продавание», второй — активно улучшает свой незримый чародейский код. За оба ключевых прожекта на время заграничного вояжа Гральтенов ответчиком назначен Себастьян.

Всей этой широты за закорючками Патриция не знала и только уточнила сухо:

— К дому прилагается прислуга?

— Я прилагаюсь, барышня, — сказала Нелли из дверной щели.

Виола отправила ей взгляд: «Могла дождаться, пока ударим по рукам? Спугнешь наемщицу своим неукротимым языком!»

Нелли точно не заметила, приглядываясь к будущей хозяйке. Наемщица тоже изучила ее всю и тотчас занырнула в кухню.

Пока она выспрашивала Нелли что-то о возможностях печи, брат негромко уточнил:

— Разумно ли терять, оставляя аренду «Щепки» за собою на год?

— Отчего же терять? — зашептала Виола. — С прислугой, новой мебелью, слаженным молочником и прочими удобствами, что мы нажили за год — моя рента выходит дороже.

Да и расстаться с «Щепкой» насовсем ей было бы болезненно! Древесник только вздохнул со смешинкой: оборотистость сестры после замужества росла с головокружительной быстротой, и она этого ничуть не стеснялась.

Сам