упрощать вещи. В отсутствие оттенков нам не нужно вдаваться в пространные разъяснения чего-либо – есть или да, или нет:

«Намного легче придерживаться позиций да или нет, потому что в этом случае не требуются никакие аргументы. Я или сторонник независимости, или юнионист. Я за правых или за левых. Я отношусь к беженцам или положительно, или отрицательно. Оттенки требуют слишком много усилий. Сомнение тревожит, сомнение – это кайфолом».

Иными словами, сомнение – это дискомфорт и вместе с тем усилие, оно предполагает затраты энергии и времени, и общество незамедлительности не склонно его продвигать. Это препятствие дополняется другим, возможно, более существенным для проведения анализа: сомнение означает признание того, что мы чего-то не знаем, что мы не совершенны, при этом мы желаем создать внешний образ определенности и уверенности в самих себе. Достаточно зайти в социальные сети, чтобы увидеть, что приводимые нами аргументы всегда напоминают «неопровержимые доводы». Мы изображаем полную уверенность в том, что публикуем; дело не только в том, что мы не сомневаемся: мы также показываем свою уверенность в своей правоте. В противном случае мы проявили бы слабость, а в современном обществе это сильно отражается на репутации.

Пиррон из Элиды: прагматический скептицизм

Помимо эссе, опубликованного профессором Викторией Кампс в 2016 году, можно найти бесчисленное количество работ мыслителей, заявлявших о значимости сомнения и делавших ставку на то, что достойная жизнь требует занятия определенной скептической позиции. Во времена классической Греции скептицизм стал настолько значимым, что существовала даже школа скептицизма, во главе которой стоял тот, кто признан первым наставником скептицизма, – Пиррон из Элиды. Рассказ о скептицизме Пиррона и его школе – это представление модели мышления и жизни, которая может быть нам полезна в решении повседневных вопросов.

Пиррон, как и Сократ, не оставил письменного наследия: мы знаем о нем лишь из свидетельств третьих лиц и его непосредственных учеников, таких как Тимон из Флиунта и Секст Эмпирик, и еще таких выдающихся историков Древнего мира, как Цицерон или Диоген Лаэртский. Для сведения воедино этих свидетельств – в отношении как Пиррона из Элиды, так и многих других греческих философов, – требовалась серьезная исследовательская работа с источниками, которая позволила бы добиться как можно более достоверного толкования.

В Испании мало столь крупных специалистов в этой теме, как профессор философии Рамон Роман Алькала, специалист по древнегреческому скептицизму, в частности по Пиррону из Элиды, которому он посвятил книгу «Пиррон из Элиды: пингвин и носорог в царстве чудес» (Pirrón de Elis: un pingūino y un rinoceronte en el reino de las maravillas).

Если Пиррон был наставником скептиков, а скептицизм – это позиция, которая основывается на сомнении, то мы можем понять, почему Пиррон не оставил письменного наследия. Для профессора Алькала это вполне реальная гипотеза. Пиррон, сохраняя последовательность с философией своей жизни, не хотел догматизировать, не хотел никого поучать. Но существует другой подход, который мне хотелось бы обсудить в контексте нашей идеи задействования тумблера критического мышления. Идея заключается в том, что Пиррон не оставил письменных произведений, потому что был уверен в верховенстве действия над словом, т. е. главенстве в жизни практической стороны над теоретической.

Данное второе толкование кажется более обоснованным с точки зрения понимания того, почему он не оставил письменных работ. Важно то, что вы делаете, а не то, что думаете или говорите, – дело противопоставляется слову. Подлинно скептическим является образ жизни, а не доктрины, вещающие о скептицизме. Пиррон, равно как и его учитель Анаксарх, принял участие в экспедиции Александра Македонского в Азию. Не удивительно, что, получив возможность увидеть другие края, познав другие культуры, изучив другие системы жизни, радикально отличавшиеся от греческой и подвергшиеся восточному влиянию, познакомившись в ходе путешествия с персидскими жрецами и гимнософистами (т. е. нагими мудрецами), а также брахманами, он осознал относительность, разнообразие мира и в итоге занял скептическую жизненную позицию.

Поэтому книга, которую вы читаете, – если вы взглянете на жизнь с Пирроновой точки зрения, – должна находить отражение в действиях, в реальности способа мышления и действий, которые реально вас изменят. Речь идет не о практике мышления о вещах, а скорее для вещей, для применения к вещам (понимая под «вещами» жизнь как таковую).

По сути, Пиррона в значительной мере признавали великим мыслителем своего времени, вероятно, из-за его образа жизни, благодаря которому многие приняли решение стать его последователями, поэтому и говорят о школе скептицизма (несомненно, без каких-либо претензий со стороны Пиррона). Насколько нам известно, Пиррон являл собой видный пример для общества своей эпохи, ибо воплощал два качества, отличавших его от остальных, – ум и благородство; более того, у своих современников как Пиррон, так и те, кто приобщился к скептицизму позднее, считались благоразумными и великодушными.

Безрассудство и чепуха

Правильное мышление требует надлежащего сомнения, умения занимать скептическую позицию, когда того требует ситуация. Мы должны усвоить это, если хотим достичь уровня Пирроновой мудрости. Один из главных уроков скептиков, который может послужить для нашей жизни, основан на благоразумной позиции Пиррона.

Латинское слово prudentia («благоразумие») происходит от providentia, что переводится как «умение видеть наперед». Благоразумие является крайне важным в определенных жизненных ситуациях, так как подразумевает выдержанность, осторожность, умеренность… Рассудительность, в конце концов. Но благоразумие также изначально являет собой вдумчивое отношение к той или иной проблеме либо ситуации, потому что быть благоразумным означает задействовать способность анализировать, уметь различать добро и зло, полезное и вредное. Если же увязать все это с XXI веком, то принятие благоразумной позиции в отношении жизненных моделей, изо всех сил навязываемых нам на каждом шагу, будет далеко не лишним.

Немалым достижением стало бы принятие благоразумной позиции в Пирроновом стиле. Добавим к этому второе качество, жизненно важное для того, чтобы жить достойной жизнью, и ставшее парадигмой для скептиков, – невозмутимость, которой мы посвятим отдельную часть книги. Что это означает? Ответ прост: не допускать, чтобы какие-то пустяки, нечто незначительное нарушало ваш покой или меняло характер. Ввиду многочисленности теорий, допущений и предрассудков, виртуализованных моделей чудесной жизни, которые в итоге влекут за собой фрустрацию, лучше всего надеть панцирь, чтобы избавиться от какого-либо воздействия. Не давать необоснованным спекуляциям, фантазиям и теориям о жизни, счастье, успехе, мотивации или креативности вызывать в нас беспокойство и тревогу. Мы должны поддерживать спокойствие нашего духа, осознавая отсутствие решения для всех проблем, философского камня счастья. Для скептиков важно, чтобы эта позиция воплотилась в жизни, на практике.

Вопрос в умении совершить подобный подвиг. Наилучший способ состоит в тренировке собственного характера с помощью весьма