Стоики полагали, что никогда нельзя забывать о том, что мы являемся частью природы, что идеальным было бы использовать ее в качестве ориентира при совершении в жизни тех или иных поступков.

Ведущей этической доктриной стоиков является эвдемонизм, заключающийся в достижении того, что они называли самодостаточностью, через отказ от ненужных материальных благ. Это было не поиском наслаждения как такового, по крайней мере наслаждения чувственного, а, скорее, попыткой не зависеть ни от кого и ни от чего (по крайней мере, от скоротечных эмоций и ощущений).

Для стоиков главным принципом, которого следовало придерживаться, являлась жизнь в согласии с природой. Что это означало для стоиков? Все просто: в этом на них повлиял греческий философ Аристотель, который, как мы уже видели, полагал, что от остальных живых существ нас отличает речь, а разум является орудием ее использования. То есть как для Аристотеля, так и для стоиков характерным в отношении человеческой природы было использование разума, поэтому, утверждая, что люди должны жить в согласии с природой, они пытались донести до нас, что нужно было стремиться жить в согласии с разумом, с рациональным. В этом – вся логика мира: жить в согласии с собственной природой означает делать то, к чему вы более всего подготовлены, к чему в наибольшей степени приспособлен ваш организм. Было бы намного правильнее и проще жить, следуя указаниям собственного организма. Насколько легче было бы жить жизнью, направляемой мышлением: именно оно в наибольшей мере определяет нас как людей в сравнении с прочими живыми существами. Жить вопреки природе не только ошибочно, но и контрпродуктивно, потому что таким образом мы противостоим своей самой глубокой сути.

Сенека: как осмысливать гнев

Второй четкой рекомендацией или постулатом стоиков было то, насколько важно пользоваться разумом, дабы устраниться от страстей. Почему же от страстей? Потому что в большинстве случаев страсти приводят к беспокойству и тоске, вызывают неудовлетворенность и становятся причиной неконтролируемого тревожного состояния при попытке их обуздать. Задумайтесь на мгновенье, насколько беспокойно мы себя чувствуем, когда ждем звонок, сообщение по WhatsApp или хоть какой-то знак от любимого человека, пообещавшего вечером отозваться. Или те же супруги, которые после определенного периода совместного проживания, за который страсть подугасла, чувствуют симпатию к новому (новой) коллеге по работе, который (которая) постоянно отвешивает комплименты, вследствие чего – из-за вновь вспыхнувшей страсти – подвергается опасности их брак, вся их жизнь. Или кто-то, движимый беспечностью и ленью, не справляется со своими трудовыми обязанностями, рискует собственным экономическим благосостоянием. Или нерадивый студент, который, страдая от последствий своей бесшабашности, расстраивается настолько, что клянется никогда больше не поддаваться лени. Или тот, кто, не контролируя себя, за обеденным столом набрасывается на еду, но уже секунду спустя раскаивается в том, что не смог сдержаться ради своего же здоровья. Или человек, который из-за постоянного беспокойства подсаживается на снотворные, а некоторое время спустя обнаруживает: он настолько зависим от таблеток, что без них вообще не способен сомкнуть глаз.

Стоики признавали, что человек слаб в плане эмоций, и понимали, что проблему во многом можно решить, если контролировать их, но для этого необходимо развить в себе огромную силу воли. Но, как и любое ценное свойство, ее не удастся развить без постоянных тренировок.

Среди всех неизменно бурлящих эмоций стоики задались целью понять и научиться управлять яростью. Вероятно, потому, что некоторые наиболее видные представители течения, к примеру Сенека, были окружены людьми, страдавшими необузданными приступами гнева. Сенека был воспитателем одного из самых жестоких в истории Рима императоров, Нерона, пытавшего людей в собственном дворце, с наслаждением сдирая с них кожу, спавшего со своей матерью и заслуженно славившегося дикими приступами свирепости. Недаром один из наиболее интересных трактатов, написанный этим кордубским философом, был им назван «О гневе» и, похоже, был предназначен для его воспитанника Нерона, но Сенека был вынужден скрыть это, посвятив трактат своему брату Галлиону, так как боялся реакции в виде безудержного гнева императора, в конце концов приказавшего Сенеке покончить с собой в присутствии близких людей.

Сенека был великим стоиком, избежавшим по меньшей мере двух смертных приговоров, он знал, что такое принимать свой рок, потому что пережил это на собственной шкуре. Первый приговор был вынесен кесарем, но одна из женщин Калигулы заверила того, что Сенека болен туберкулезом и рано или поздно умрет, потому не было смысла приговаривать его к смерти. Второй раз он был приговорен Клавдием, но в итоге был освобожден, а смертная казнь была заменена ссылкой.

Но ему не удалось избежать смертного приговора, вынесенного его подопечным, Нероном, за заговор против императора. Сенека выбрал смерть через обескровливание, вскрыв себе вены на запястьях и щиколотках в ванне, в присутствии всех родственников, хотя, к его несчастью, ему пришлось выпить цикуту, потому что он все никак не мог истечь кровью так, чтобы умереть.

В настоящее время стоицизм может оказаться нам весьма полезным в том, чтобы научиться справляться с ситуациями, в которых нами порой овладевает гнев и мы взрываемся. Стоики полагали, что гнев можно контролировать с помощью рационального мышления. Одной из причин возникновения гнева является излишний оптимизм. Мы проявляем чрезмерный оптимизм при формировании собственных представлений о мире и окружающих нас людях. Мы думаем, что они будут действовать и вести себя так, как мы предполагаем, что они должны были бы, и в нас формируется представление, что так оно и будет. Но так случается не всегда, отсюда и гнев – проявление непонимания ситуации в совокупности с ее неприятием. В целом мы обрушиваемся на другого человека, если он не разделяет наши взгляды на жизнь и опровергает наши постулаты, как мы считаем, самым глупым, необоснованным, наглым и злонамеренным образом.

Гнев возникает, потому что мы оцениваем ситуации, мнения и других людей, будучи уверенными в том, что наша мерка подойдет для любого. Мы склонны полагать, что происходящее с нами – в сочетании с нашим воззрением на мир и его пониманием – должно быть таким же и у всех остальных. Как следствие, если кто-то не воспринимает вещи так, как, согласно нашему разумению, должен их воспринимать, видеть и понимать, мы злимся или презираем его. Это ошибка – надеяться на то, что другие воспринимают события, факты и идеи так же, как мы, вместо того чтобы подумать о том, что у других могут быть свои точки зрения, весьма отличающиеся от нашей, либо другие заблуждаются, не зная об этом.

По мнению стоиков, сердящиеся люди, как правило, глупы, так как, не будучи