— Умеренно плохо, — отвечаю с улыбкой.

— А призрак убиенного Жако Гриза не тревожит?

— А должен? — чего он ворошит ту историю, будто его кто попросил?

— Наверное, вы хорошо его убили, и он не пожелал мстить, и не явился обратно в вашу спальню, — ухмыляется де Люс.

— Заладили тоже — убила, да ещё посреди танца, — морщусь я.

Улыбаюсь очередному кавалеру из очередной первой пары и делаю с ним оборот за руку.

— Самое безопасное место для разговора, — де Люс продолжает ухмыляться.

— Понимаю, но — говорите уже тогда, что вам угодно от этого разговора.

Пары сдвигаются, мы теперь вторые, нужно уделить танцу больше времени. Я улыбаюсь очередному кавалеру, подаю руки, обхожу вокруг него. Уф, смена.

— Вот и рассказывайте, что вы хотите, — говорю де Люсу.

— Понять, откуда взялась смертная сила в маге-универсале, только и всего, — сообщает он с улыбкой.

— Поговорите с господином графом, у него были какие-то соображения на сей счёт, я их, признаться, не поняла. Моя подготовка пока оставляет желать лучшего.

— Но вы ведь и магом ощутили себя недавно?

— Верно.

— Значит, надо полагать, всё впереди.

Мы добрались до головы колонны, и должны были отстоять несколько проходов танца, прежде чем вступить первой парой.

— Расскажите, господин де Люс, о том, почему у мага-универсала не может быть смертной силы. Я слушала графа Ренара, готова послушать и вас.

Он вздохнул, заговорил, но в целом сказал мне то же самое и почти теми же словами. Мол, так заведено, сотворено, и что там ещё бывает.

— Вот, раз так сотворено, значит — иначе быть не может, на том и порешим, — сказала я с улыбкой.

И тут как раз пришла наша очередь вступать первой парой. Встретиться с де Люсом правыми плечами, левыми плечами, поменяться местами, то же самое со вторым кавалером, потом оборот с третьим, и новый проход.

Господи, как же здорово! Музыка подхватила меня и понесла, ноги Викторьенн, очевидно, были учёные, и я легко летала по паркету на па-де-бурре, и руки сами собой добавились, и улыбка… Спасибо вам, господин де Люс.

Мы прошли до конца колонны, потом ещё немного постояли вторыми и третьими в обратную сторону, и когда самая первая пара вернулась в голову, музыканты завершили танец.

— Благодарю вас, — улыбаюсь кавалеру, — я так давно не танцевала, что почти забыла, как хорошо это может быть.

Он кланяется в ответ, говорит какие-то комплименты о танце со столь прекрасной дамой, и провожает меня к господину графу.

Впрочем, обсудить мы не успеваем, потому что ко мне спешит разодетый толстячок и просит представить его.

— Господин Варан занимается перевозками грузов, у него несколько кораблей, и по суше он грузы тоже доставляет, — говорит граф.

О, грузы? Корабли? Интересно!

Я кланяюсь господину Варану, подаю руку и отправляюсь становиться в следующую колонну.

И весь следующий час я танцую и разговариваю.

О кораблях и грузах — не желаю ли я отправить вино морем, например. Я задумываюсь. Я ещё не была на своих виноградных плантациях, как там они называются-то правильно? Не представляю, как это выглядит, может быть разве что немного, видела в прошлой жизни пару раз на экскурсиях. Не знаю, каков годовой объём производства, не знаю, куда продаём, и сколько всё это в сумме стоит в плюс и минус, не знаю тоже. Я сказала, что готова обсудить, и ещё договорилась, что мне продадут бенгальских пряностей для кухни со скидкой в двадцать процентов от рыночной цены. Не знаю, что за бенгальские пряности, но вдруг нам надо? Нашему меню совершенно не помешает некоторое небольшое оживление. Завтра отправлю госпожу Сандрин, мы с господином Вараном договорились, что она придёт.

Следующим был некий господин… как там его звали? Не важно. Важно то, что он говорил с немалым пафосом, и желал приобрести серебряные рудники. И ради этого был готов посодействовать улучшению моих отношений с неведомым пока господином де ла Портом, от которого сейчас зависело решение моего вопроса. Посыл был таков — что особа женского пола и моего возраста всё равно не отличит рудник от курятника, и поэтому ей совершенно не нужно забивать голову вопросами добычи и продажи. Мне очень хотелось сказать этому господину что-нибудь нехорошее… такое же наглое, как он сам. Но я отчаянно сдерживалась, улыбалась, не говорила ни «да», ни «нет». Вот-вот, «да» и «нет» не говорите, черное с белым не берите. Чёрное уже взяла, более не возьму ничего, ясно?

Потом господин граф представил мне некоего молодого человека, неплохо одетого, я снова не запомнила, как его зовут, журналистка хренова. Ладно, меня немного извиняет тот факт, что я здесь недавно и пока ещё просто слабо ориентируюсь в их именах. Так вот, молодой человек двадцати четырёх лет, не поверите, взялся ухаживать за мной. Мы протанцевали очередной контрданс — танцевал он неплохо, в схеме не терялся и даже иногда подсказывал мне, куда идти и что делать. Ещё он говорил мне комплименты, моей неземной красоте, сияющим глазам и ещё каким-то важным частям тела, и внимательно поглядывал в декольте. Ну да, Викторьенн обладала грудью красивой формы, но раньше та грудь была покруглее и пополнее, наверное, ещё красивее. Я улыбалась, а в финале, когда он вёл меня к графу, сказала, что пока не готова принимать столь явные знаки внимания, потому что утрата моя столь свежа, и всё это случилось так недавно, и понимаете, ещё не закончилось, потому что на меня в очередной раз покушались вот только три дня тому. Заболтала беднягу.

— О, господин Орвиль, как давно мы с вами не виделись, — пропела Тереза, стоило нам подойти.

— Тереза, дорогая, может быть, ты займёшь господина Орвиля на следующий танец? — если оно ей надо, пускай забирает.

Кажется, Терезе было надо. Они пошли танцевать дальше, а я спряталась за господина графа.

— Хочу передохнуть, — прошептала ему почти что на ухо. — Скажите, а кормить будут? — и смеюсь, как девчонка нашкодившая.

— Должны, — усмехается в ответ граф. — Ещё часик или поболее потанцуют, и будет ужин.

— А выйти подышать можно?

— Конечно.

Я уже собралась пойти, но рядом вдруг оказался наш знакомец, дознаватель господин де Ренель.

— Рад видеть вас, госпожа де ла Шуэтт. Господин граф, приветствую