представляю вам госпожу де ла Шуэтт и её, если не ошибаюсь, золовку, госпожу де Тье.

Ну да, если господин наместник приходил в наш дом по делам, то очевидно — без супруги. То есть, Викторьенн тут тоже мало кто знал и видел, и это отлично.

Мы раскланялись с госпожой графиней, далее в зал вошёл кто-то следующий, и они переключились на нового гостя. А Тереза повлекла меня куда-то.

— Вот, — с торжеством объявила она, подтащив меня…

… к господину графу Ренару. Но сегодня он тоже был роскошно одет — в шёлк, кружева и драгоценности.

— Рад видеть вас, дорогая Викторьенн, и вас, дорогая Тереза, — улыбнулся он нам обеим.

Мы поклонились — теперь уже синхронно, и дальше пошли по залу втроём. Господин граф представлял меня разным людям, и я, конечно же, очень скоро потерялась в именах. Но ничего, я завтра его расспрошу, кто тут и где. Или даже не завтра.

— Скажите, господин граф, кого нужно непременно запомнить? Я уже потерялась в именах и лицах.

— Не утруждайте себя, Викторьенн. Все эти люди ничем вам не помогут, — усмехнулся он. — Но я слышал о том, что судья де ла Порт ещё прибудет. И кажется, ожидаются гости из самой столицы.

— Представите меня? — тут же отреагировала я.

— Непременно, — усмехнулся он. — Вы же, полагаю, сами пойдёте знакомиться. И преуспеете.

Тереза рассмеялась, я тоже. Ну и ладно, я никого не знаю, и меня тоже никто не знает. Познакомимся.

Тем временем распорядитель объявляет первый танец, и название мне ничего не говорит. Но возле нас каким-то образом оказывается знакомый мне кавалер — да он же был в моей спальне в ту ночь, когда меня в прошлый раз чуть не убили. Как там его звали? Де Люс?

Сегодня его бледные волосы спрятаны под париком, серый жюстокор умеренно вышит и застёгнут на серебряные застёжки, а накрахмаленные кружева топорщатся.

— Госпожа де ла Шуэтт, я рад видеть вас снова. Дозволите ли пригласить вас на танец?

Господин граф усмехается, Тереза всячески сигналит мне — иди, мол, не тормози!

И я иду. Я понятия не имею, что там буду сейчас делать, но вдруг прорвёмся?

Пока мы шли, я поглядывала по сторонам. Потому что, ну, свезло попасть на настоящий бал, меня пригласил настоящий кавалер и вот это всё.

Дома мне случалось в двадцать лет принимать участие в ролевых балах, которые случались где придётся — в подвалах и спортзалах, надевали туда что-нибудь, как-нибудь подходящее, и танцевали примерно то же и так же, но зато собиралась отличная компания, и к такому балу обычно прилагался развесистый сюжет. Наши персонажи общались, интриговали, дружили-любили, убивали и колдовали, и это было прекрасно.

Позже, в тридцать, это уже была студия старинных танцев, и мы там читали источники, восстанавливали по ним танцы, шили правильные костюмы и устраивали балы в залах музеев и других присутственных мест. Было пафосно и красиво, и тоже отличная компания, и нередко я тоже вкладывалась в подготовку и организацию, и потом радовалась всему тому, что сделали. Но тоже было понятно, что это условность. И степень той условности тоже была понятна.

Ближе к сорока я пару раз выбралась на балы в Вену. Не туристические, где вас посадят за столик в красивом зале, нальют вина, покажут выступление профи, и в финале вы разок пройдётесь с кем-нибудь вальсом. Но тоже исторические — где сначала неделя подготовки, а потом то самое — зал, музыканты, отличные костюмы и увлечённые люди. Наверное, это было ближе всего к настоящему.

И вот теперь милостью судьбы или кого там ещё я оказалась на самом что ни на есть настоящем балу. И что же?

Пункт первый и главный: душно.

На улице жаркое лето. В моём каменном доме я не ощущала ни особой жары, ни чрезмерной духоты. Здесь же очень скоро оказалось нечем дышать. Хорошо ещё, что освещение магическое, а не свечное, было бы ещё хуже. И даже распахнутые в вечер окна не особо спасали.

Кроме того, что нечем дышать, в воздухе в принципе витала весьма своеобразная смесь запахов. Кто-то переборщил с духами, кто-то забыл помыться, кто-то, может, и помылся, но уже снова весь пропотел. Ничего необычного, но…

Что, говорите, можно привыкнуть? Наверное, так, все окружающие выглядели вполне радостными и довольными.

А ещё — толчея. Видимо, господин наместник не поскупился на приглашения, и сегодня здесь реально вся чего-то стоящая Массилия. И что же, наша баронесса Эдмонда и Симон тоже где-то в зале?

И что же мы танцуем?

Но судя по тому, что другие люди тоже бодро образовывали пары и становились в две колонны, танцевать мы должны были какой-то контрданс. Я рискнула спросить у кавалера:

— Господин де Люс… Что танцуем-то? Признаться, я не очень сильна в схемах последних модных танцев.

— Ай, разберёмся, — отмахивается он. — Понимаете, я тоже не слишком в них силён. Но у нас будет возможность поговорить.

О. Тогда всё понятно. Или почти понятно.

Господин де Люс бросил острый взгляд на колонну, кажется — посчитал пары, пропустил вперёд нас кого-то, и живо установил меня на место. Я проверила — точно, мы третья пара. Значит, мы будем долго-долго идти в голову зала, и у нас реально будет время перекинуться несколькими словами.

Зазвучала музыка. Весь первый проход танца я внимательно следила — точно, все те, кто оказался в первых парах, делали что-то — менялись местами, ходили… о, я могу разобрать фигуры. Схема несложная, и пока мы дойдём до головы, её можно попытаться запомнить. И кстати, ходят-то все, как бог на душу положит — кто-то изящно ступает на па-де-бурре, а кто-то просто ходит пешком, ещё и не всегда в музыку, и не беспокоится совершенно.

Нам с де Люсом нужно было сделать оборот за руку с танцорами из первой пары. Один раз. И всё. Правда, в следующем проходе мы стали второй парой… ничего, это ненадолго.

Я сделала две знакомых простых фигуры с кавалером из первой пары — нас не представляли, я в душе не ведаю, как его зовут. Но выглядел он ничего себе, и я от души ему поулыбалась и поймала улыбку в ответ.

А потом мы снова оказались третьей парой.

Господин де Люс повёл правой ладонью… и звуки музыки как будто отдалились.

— И что же, госпожа де ла Шуэтт, как ваши